- Ну, здравствуй,
Иван Царевич, - услышал Никита и с трудом открыл глаза. Их пришлось тут же
закрыть – уж очень страшно, когда над тобой нависает огромный волк! Гигантский!
- Хватит
прикидываться, - раздался тот же рокочущий низкий голос, и Никита понял, что это
… волк говорит. – Да не бойся ты так. Есть я тебя не буду… наверное, - добавил
зверь после некоторой паузы. – Человеческие мозги я не очень люблю, а больше в
тебе, считай, ничего и не осталось.
«Стоп!»
Никита мысленно
приказал себе расслабиться, сделал несколько медленных вдохов-выдохов,
вспомнил, кто он – Никита Желанин! - и где должен бы…
Сильный
толчок… Влад валится на землю… С потолка пещеры сыпется.... Еще толчок… Его подбрасывает
вверх и бросает прямо на Влада… Голова взрывается болью… И все…
«О, боже! Я умер!»
- Помогло? - поинтересовался
все тот же голос, который как ни крути, принадлежал волку.
- Почему пришел именно ты? –
решительно не открывая глаза, поинтересовался Никита.
«Похоже, с дурацкими
вопросами у меня и после смерти полный порядок».
- А ты кого ждал?
- Ну, я не знаю. Ангела там
или, в крайнем случае, старуху с косой.
- Да, Иван Царевич, по
голове тебе, похоже, изрядно досталось. Придется тебя все-таки съесть. Из
сострадания. Было у тебя одно здоровое место, а теперь и того не осталось. Ну,
зачем тебе такая жизнь?
Тут Никите стало обидно, и
он открыл глаза. Волк никуда не исчез, все так же нависал над ним, как средних
размеров скала. У него была густая шерсть типично волчьего окраса и
пронзительные золотисто-карие глаза. Совершенно человеческие!
- Во-первых, прекрати
называть меня Иваном Царевичем…
- Это почему же еще, Иван
Царевич?
- Потому, что никакой я не
Иван Царевич!
- А, по-моему, самый что ни
наесть Иван Царевич.
- Нет! Я не Ив…, - Никита запнулся,
решив, что этот бессмысленный рефрен пора заканчивать. – Я не он.
- А кто? – живо
поинтересовался волк.
- Меня зовут Никита, меня
завалило в пещере, и я… умер. Наверное.
- Во-первых, завалило тебя
не в пещере. Это я тебя завалил. А во-вторых, если тебе так не нравится, когда
тебя называют Иваном Царевичем, могу называть тебя, как и остальные, Железным
Дровосеком.
«Нееееееет! Ну, при чем
здесь эта сказка? Я что не только умер, но и с ума сошел? Разве можно умереть и
сойти с ума одновременно? Или это только мне так подфартило?»
- В-третьих, ты не умер, -
продолжил волк. – И нет. Сойти с ума и умереть одновременно невозможно.
- Ты что читаешь мои мысли?
- Конечно.
- Ну, тогда, читай, - обрадовано
ухмыльнулся Никита и начал вспоминать свою жизнь до злополучного похода в
Змиеву Пещеру…
- Уууууу! – взвыл волк через
некоторое время. – Так ты иномирянин! Что ж ты сразу не сказал?
- Прости, как-то не
сообразил.
- Да, парень, - волк вдруг
вздохнул, как-то неожиданно… трогательно. – Не повезло тебе.
- Это почему?
- Оказался не в то время не в
том месте.
- Поч…? – Никита запнулся,
сообразив, что стремительно скатывается до уровня карапуза-почемучки.
- Вниз посмотри.
Никита опустил глаза и…
- Твою тать! Твою тать!!
Твою тать!!! Что за…
Вместо привычного и, как
вдруг оказалось, горячо любимого тела, ниже головы находились измятые останки
какого-то металлического механизма. Судя по всему, раньше он имел
человекоподобную конфигурацию, но теперь… ничего хотя бы отдаленно
напоминающего руки или ноги не было! Хотя вот же она, рука… Железная… Валяется
неподалеку…
«Не умеешь любить и не надо!
Так зачем тебе сердце, Царевич? Становись же бездушной железкой, что крушит
все, что раньше любил ты!»
Никита привычно хотел
вступить в спор со своим внутренним голосом. Тем более, что в данном случае
несоответствие было очевидным: сначала заявляется, что он вообще не умеет
любить, а потом, что раньше все-таки…
«Стоп! Это же не мой голос!
Не мой внутренний голос! Вот сейчас мой, а до этого…»
- Тварь! - в голосе волка
было столько же отвращения, сколько и на выразительно скривившейся морде. – У
тебя в голове Тварь! Есть, я тебя не буду – еще отравлюсь. Тьфу! Прощай,
иномирянин.
- Стой! – крикнул Никита
вслед уходящему волку. – Не бросай меня… так!
- Добить? – не оборачиваясь,
поинтересовался тот.
- Помоги!
- С какой радости?
- Я тебе еще пригожусь, - наобум
выпалил парень сказочную присказку.
Волк прыгнул так
стремительно, что Никита даже моргнуть не успел – зажмурился только тогда,
когда оскаленная морда приблизилась так близко, что… дальше некуда.
- Кто?!! – заревел волк,
обдавая парня горячим дыханием.
- Что? – выдавил тот из себя
через некоторое время.
- Кто научил так сказать?!!
- Как?
- Так, чтоб я отказать не
мог!!!
- Я тебе еще пригожусь, я
тебе еще пригожусь, я тебе еще пригожусь, - забубнил Никита, предусмотрительно
не открывая глаза.
- Заткнись, - в голосе волка
неожиданно послышался смешок. – Уже сработало.
- Правда? – радостно
распахнул глаза Никита.
- Ты на меня зенки свои не
таращи, - буркнул волк. - Я не Тварь, не западу.
- А она запала? – задав
вопрос, Никита привычно усомнился в его необходимости, но… ему невероятно
хотелось узнать еще хоть что-нибудь про обладательницу голоса, который, даже
звуча в его памяти, вызывал дрожь во всем…
«В чем всем?! У меня же
теперь ничего нет! Рвать вашу! Ничего нет… практически».
- А то ты не знаешь, -
хмыкнул волк. – Хотя, откуда тебе, ты же не здешний. Что ж, спешить мне некуда.
Слушай. Когда ты… Когда Иван Царевич родился, его по традиции вынесли под
Яблоню, - волк вроде бы не сделал никакого акцента, но Никита почему-то сразу
понял, что дерево он назвал именно с заглавной буквы «Я», - и оставили, а на
рассвете обнаружили играющего в кольцах Твари. Она сказала, что прекратит
требовать ежегодные жертвы, если ей отдадут тебя, когда тебе исполнится
шестнадцать.
- И? – не выдержал
затянувшейся паузы Никита.
- Ты.. Иван был третьим
сыном, к тому же, странненьким.
- Что значит «странненьким»?
- Хлипковат ты был для
Лесной Стражи, - и опять заглавные буквы! – Только и радости, что красавчик.
Ах, да! Еще на дудочке хорошо играл.
- Не густо, - вынужден был
признать Никита.
- Сейчас и этого нет.
- У тебя вон тоже хвоста
не…, - мощные челюсти практически сомкнулись на горле глупого парня. – Извини,
- просипел он.
- На первый раз прощаю, -
произнес волк через некоторое время, показавшееся Никите вечностью. – Кстати в
этом и пригодишься.
- У меня нет, - попытался
пошутить Желанин.
- Не нарывайся, - рыкнул
волк. – Если мозг у тебя хоть в половину такой же острый, как язык, ты и
действительно можешь пригодиться. Ой, не хотел я этого, - вздохнул он. – Не
переношу этот металлический привкус во рту.
Сказав это, волк зубами
схватил Никиту за то, что когда-то было «позвоночником» Железного Дровосека и
легко потрусил прочь от места их так неожиданно закончившейся встречи-битвы.
Отрывок из романа "ОбаРаТень"
